просто на фронте, но совершала оперативные действия за линией фронта. А дочь находилась не в детском доме для детей «врагов народа», а в спецпансионате для детей сотрудников ведомства в Туле. Кто-то очень опытный и властный смог уберечь семью этого человека от печальной участи. Разве это не говорит о том, что перед ним сидит не замаскировавшийся враг, а человек, которому можно было поверить в столь сложном и опасном деле?

Мысль работала дальше. Если отозвать жену с фронта и вернуть из Тулы дочь… Если разместить их на одном из спец-объектов под Москвой, обеспечить особый льготный режим, обеспечить жену Плакса соответствующей работой, а самого Плакса со спецзаданием направить в Штаты, может получиться неплохой размен. Он нам Сана и все, что с ним связано, а мы сохраним жизнь и здоровье его жене и дочери. Такая логика может убедить Лаврентия Павловича…

Фитин возобновил разговор:

– Израиль Григорьевич! Кто такой Сан и насколько он способен осветить реальное положение в высших кругах США и Японии?

Вопрос, заданный в лоб, заставил Плакса подобраться. Как настоящий профессионал, он не спешил раскрываться и ждал следующего захода.

– Не буду скрывать, положение под Москвой тяжелое, да вы и сами все видели… – Фитин взглянул в глаза Плакса, и тот не отвел их в сторону. – Поэтому я обращаюсь к вам как к профессионалу, как к советскому человеку, который много раз не щадил себя ради Родины. Нашей Родине сейчас трудно, очень трудно, и я спрашиваю прямо: мы можем рассчитывать на вашу помощь и на помощь Сана в решении крайне важной государственной задачи?

Фитин не торопил с ответом: излишняя настойчивость могла все испортить.

После долгого молчания Плакс ответил вопросом:

– Вы можете гарантировать его жизнь, но самое главное – сохранение его репутации?

Это послужило для Фитина обнадеживающим сигналом. Спеша закрепить успех, он заверил:

– Да, конечно!

– Еще раз подчеркну – репутация, – с нажимом произнес Плакс. – В положении Сана она значит много больше, чем сама жизнь. В свое время он был вхож в ближайшее окружение не только президента США, но и… – Он испытующе посмотрел в глаза Фитина. – Но и самого императора Хирохито.

– Я даю вам слово. И еще. Для нас безупречная репутация Сана есть залог успешного выполнения задания.

– Хорошо. В таком случае что именно от меня требуется?

– Ничего сверхъестественного. Восстановить связь и активно продолжить работу.

Руки Плакса на зеленом сукне стола слегка вздрогнули. Он не мог поверить в то, что услышал.

– Я не ослышался?

– Нет!

– Как? Вы доверяете мне – врагу народа с неотмененным, но и не приведенным в исполнение смертным приговором?

На лице Фитина появилась болезненная гримаса. Он промолчал, затем нажал на кнопку вызова. В дверях появился помощник.

– Принесите нам чай и что-нибудь к нему.

– Есть! – ответил офицер.

В кабинете повисла тишина. Фитин решил дать Плаксу время прийти в себя.

После тягостной для обоих паузы Плакс внезапно осипшим голосом спросил:

– Что с моей женой и дочерью?

– Они живы.

Ответ Фитина окончательно растопил ледок недоверия.

– Живы! Где они?

– Ваша жена Мария с первых дней войны на фронте. Выполняет задания по своей профессиональной принадлежности. А Люба, ваша дочь, находится в Туле в пансионате детей офицерского состава. – Фитин заметил, как губ его собеседника коснулась легкая улыбка, по углам глаз разбежались складочки, взгляд стал теплее.

– Значит, не забыли, – улыбнувшись по-мальчишески, проговорил Плакс.

– Я думаю, в ближайшее время в их судьбе произойдут существенные изменения. Мы переведем их сюда.

– Существенные изменения? Поясните, пожалуйста.

Фитин не стал кривить душой и ответил честно:

– Израиль Григорьевич, в нынешнем положении большего мы сделать пока не можем. Мы переведем их в Москву.

Здесь, в Москве, они будут обеспечены всем необходимым, пока вы будете работать в Штатах.

– Понятно, страхуетесь, – не без горечи произнес Плакс, но в его голосе не было ожесточения. – Я вас прекрасно понимаю, Павел Михайлович, вы не Господь Бог, но и так сделали многое. Вы поверили мне. Для меня это главное. А потом… Наш главный судья – это наша совесть. Я согласен.

– Вот и договорились, – оживился Фитин, снял трубку телефона и что-то коротко доложил.

В кабинет с подносом в руках вошел помощник. На лице Фитина заиграла открытая улыбка.

– Израиль Григорьевич, передохните, давайте чайку попьем.

На приставном столике появились тарелки с колбасой и сыром, тонко нарезанными ломтиками белого и черного хлеба, фарфоровое блюдечко с лимоном и еще одно с сахаром. Фитин сел напротив Плакса и пододвинул к нему маленькую вазочку, до краев заполненную черничным вареньем. Но Плакс к еде не притронулся. Голова у него шла кругом – за последние сутки произошло столько событий, что их вполне хватило бы на целую жизнь. Ему очень хотелось верить молодому начальнику разведки, но вдруг это очередная уловка?

Тихий скрип двери заставил его вздрогнуть. В кабинет стремительно вошел крепко сбитый, но уже успевший погрузнеть мужчина в пенсне. Не здороваясь, он прошел к столу и уверенно занял кресло начальника разведки. Фитин встал по стойке «смирно».

– Садись, Павел Михайлович! – властно произнес мужчина с характерным кавказским акцентом и впился глазами в Плакса.

Тот невольно поежился, узнав Берию, раньше он видел его только на портретах. Последний раз – вчера, в кабинете начальника лагеря. На портретах Берия выглядел лучше. Обрюзгшее лицо и большие залысины старили наркома.

Разговор он начал с неожиданного вопроса:

– На советскую власть обижаетесь?

– Нет, – помедлив, ответил Плакс и пояснил: – Я за нее боролся…

– Правильно делаете! – не дослушал Берия и разразился целой речью: – Советская власть, настоящая советская власть, не имеет ничего общего с наймитами мировой буржуазии, пытавшимися захватить власть в партии и стране. Товарищ Сталин вовремя разгадал их коварные планы. Опираясь на здоровые силы, он вырвал с корнем ядовитое жало этой гадюки. Если бы чекисты проявили политическую бдительность, – тон его стал еще жестче, – многих жертв удалось бы избежать. К сожалению, немало врагов народа проникло и в органы государственной безопасности. Ловко маскируясь, они вершили свои черные дела. Тысячи, сотни тысяч честных коммунистов были оклеветаны ими и брошены в лагеря, а самые лучшие – уничтожены. Эти оборотни замышляли отравить самого товарища Сталина, товарищей Молотова и Ворошилова, они уже предвкушали близкую победу, но просчитались. Под мудрым руководством товарища Сталина преданные чекисты сорвали с них маски и разоблачили предателей. Миронов, Ежов и их пособники ответили по заслугам за свои преступления перед народом. Но сейчас мы дорогой ценой расплачиваемся за то, что натворили эти мерзавцы! – Тяжелый кулак с силой опустился на крышку стола.